Джеймс Таггарт, Глава Ассамблеи в Сенате Конфедерации, бригадный генерал в отставке и бывший шпион, посмотрел на сводчатый потолок Большого Зала Собраний. Акустика Большого Зала была устроена таким образом, чтобы говорящий мог обращаться к самым дальним рядам без электронного усиления. Также акустика собирала весь звук в зале на пьедестал.
Заседание было в полном разгаре. Выдающиеся мужчины и женщины со всех концов Конфедерации кричали и жестикулировали в адрес друг друга, пытаясь быть услышанными в общем шуме. Репортеры с полудюжины дружественных планет брали интервью у своих представителей. Лоббисты и инициативные группы всех мастей работали с галеркой, болтая с законодателями, распределявшими власть и, что гораздо более важно, деньги. Таггарт находил представление цинично забавным, очень патетичным и невероятно занимательным.
Он чувствовал, что прошел длинный путь со времен войны. Тогда, будучи еще Паладином, он был в тени, шпионя и выполняя одну засекреченную операцию за другой «за короля и отечество». Он бы так и пропал в безвестности, если бы не адмирал Толвин и шумный провал его операции «Бегемот».
Таггарт провел собственную операцию. Полковнику Блейру повезло в небе Килраха, он сумел сбросить темблоровую бомбу, выведя килрати из войны и втолкнув Таггарта в лучи славы. Таггарт превратился в «человека, спасшего человечество», особенно после того, как Блейр сумел избежать народного обожания. Он засмеялся, вспомнив, как мало времени прошло до того, как его окружила толпа дельцов и имиджмейкеров. Они помогли ему на волне успеха взлететь в Сенат, затем в кресло его председателя. Это было практически беспрецедентной честью для сенатора-новичка, учитывая то, что он отказался использовать свои собственные трюки, чтобы помочь своему избранию. Его избрали открыто и честно, и это был один из его самых славных дней.
Таггарт посмотрел на часы. Время для бессвязных споров наконец-то закончилось. Он поднял тяжелый деревянный молоток и начал стучать рукояткой по столу. Звук, усиленный электронными средствами, разнесся по залу, предупреждая сенаторов, что им пора заканчивать разговоры. Несколько минут он вежливо стучал, затем взял молоток за рукоять. Час дебатов закончился, теперь он мог взяться за дело всерьез. Он поднял молоток на уровень плеча и с силой опустил его на стол.
Бум! Бум! Бум! Тяжелое дерево ударило по столу. Ближайшие сенаторы даже вздрогнули, услышав грохот. Таггарт продолжал стучать молотком, пока звук не успокоился настолько, чтобы его могли слышать.
- К порядку, - потребовал он. – К порядку!
Сенат замолчал, и даже самые разговорчивые сенаторы сели на свои места, когда Таггарт замахнулся, чтобы еще раз ударить по столу.
- У всех вас будет возможность высказать ваши мнения по поводу происшествия в Пограничных Мирах, - успокаивающе сказал он. «Черт побери, Паладин», - подумал он, - «ты действительно становишься политиком. С каких это пор погибшие пилоты и корабли, попавшие в засаду, превратились в «происшествия»?» Он стиснул зубы и выдавил улыбку, прежде чем продолжить. – Но сначала мы послушаем командира Агентства Стратегической Готовности. Адмирал Толвин любезно согласился предстать перед нами и предоставить нам свою предварительную оценку рейдов. – Он повернулся к своему гостю.
- Адмирал Толвин.
Адмирал Джеффри Толвин поднялся на подиум, блистая парадной формой. Таггарт заметил, что адмирал надел все свои регалии, сверкавшие на его груди золотом, серебром и бронзой. Это было внушительное зрелище, по крайней мере, для деревенщин на дешевых местах.
Таггарт подозревал, что звезда Толвина пала настолько низко после провала его личного проекта, что адмирал чувствовал, что ему придется прибегнуть к подобным театральным эффектам, чтобы донести свое мнение до других. Таггарту казалось, что Толвину удалось сменить направление, и сейчас он снова был на подъеме, но, похоже, адмирал не искал вторых шансов.
Таггарт посмотрел, как адмирал поднялся на подиум и оглядел Ассамблею. Взгляд Толвина казался хладнокровно-оценивающим, словно измеряющим сенаторов. Его выражение лица стало серьезным, когда он достал тонкую стопку бумаг из кармана туники и разложил ее на трибуне.
Наблюдая за Толвином, Таггарт понял, что адмирал – лучший политик из всех, кто собрался здесь. Как еще мог человек – которого едва не уволили со службы после провала «Бегемота»! – настолько хорошо оправиться от ударов, чтобы управлять Агентством Стратегической Готовности, словно собственным поместьем? У него явно было больше жизней, чем у кошки.
Адмирал Толвин прочистил горло и начал свою речь.
- Леди и джентльмены Ассамблеи: как командующий АСГ, я обладаю многими обязанностями. Самое важное из них всех – защита границ нашей галактики.
Он ненадолго посмотрел вниз. Таггарт заметил, что хотя у Толвина были какие-то записи, он почти не обращался к ним. Было также ясно, что Толвин в совершенстве овладел ораторским искусством, используя жестковатую, раздутую риторику, одновременно яростную и направленную на взаимное восхваление. Толвин, каким он был раньше, никогда бы не был столь вежлив с теми, кого он считал сладкоречивыми гражданскими, которые только и умеют, что болтать; и уж точно никогда бы не снизошел до того, чтобы говорить с ними на их языке.
- К несчастью, - продолжил адмирал, - у меня нет никаких ответов. После нападений выживших не осталось совсем, а улик – очень мало. Разведка Конфедерации приложила все усилия, чтобы выжать из них хоть что-то, но пока что не смогла обнаружить ничего.
Таггарт знал, что последняя фраза была небольшим камешком в его огород. Он сам служил в Разведке, которая была наполовину независима от Флота. Так сделал Паладин, несмотря на все попытки Толвина забрать себе членов разведки, носивших форму.
- У нас, - продолжил Толвин, скромно разведя руки, - нет абсолютно никаких доказательств, способных пролить свет на то, кто же стоит за всем этим.
Сенат взорвался. У многих сенаторов были избиратели, которые либо пострадали, либо владели грузоперевозочными линиями, либо просто хотели внести свою лепту в «закон и порядок». Некоторые винили во всем пиратов, другие же обвиняли в предательстве милицию Пограничных Миров. Другие, более мрачные теории – о заговорах и тайных нападениях килрати, - также передавались из уст в уста. Таггарт стукнул молоточком.
Толвин поднял руку – и зал затих; Таггарт с трудом скрыл раздражение. Ему хотелось, чтобы законодатели так же уважали и его. Он вспомнил, грустно улыбнувшись, что так его и уважали, пока он не стал одним из них.
Толвин холодно покосился на Таггарта.
- Что же, я уверен, что у каждого есть своя гипотеза на этот счет… - Он слегка закатил глаза, давая Таггарту понять, что его презрение к гражданским никуда не делось. – Но позвольте мне сказать вам, - сказал он, поднимая указательный палец, чтобы подчеркнуть следующую фразу, - что хотя сейчас это тайна, надолго она таковой не останется.
Таггарту стало интересно, не собирается ли Толвин как-то намекнуть о своих планах.
Адмирал вместо этого скромно опустил глаза, жест, который, как знал Таггарт, был совершенно наигранным.
- Как знает большинство из вас, я провел много времени на границе, как сражаясь с килрати, так и устанавливая мир. Пограничные Миры – дикое место, полное бандитов, пиратов и собственно обитателей Пограничных Миров. – Его голос приобрел неодобрительный оттенок. – Их непрочное общество поощряет безответственность и неразборчивое расширение вместо совместного и управляемого развития ресурсов ради процветания всего человечества.
Таггарт посмотрел на Толвина, оценивая его прикрытыми глазами. Толвин только что отрицал, что знает, кто виноват, а теперь направляет сенаторов против Пограничных Миров. Интересно, какой козырь Толвин спрятал в своем позолоченном рукаве на этот раз.
Один из сенаторов вскочил на ноги, прервав и речь Толвина, и мысли Таггарта. Таггарт посмотрел на мужчину, которого считал достаточно зрелым, чтобы иметь собственное мнение.
- Негодяи! – прогремел сенатор, для пущего эффекта хватив кулаком по столу. – Вот кто они! Их нужно наказать за то, что они сделали!
Еще один обитатель галерки, не желая оставаться в стороне, тоже встал.
- Они вандалы! Повстанцы, охотящиеся на невинные корабли!
Таггарт увидел, что они играют на камеру, и перестал обращать на них внимание.
Толвин же поступил по-другому. Он печально покачал головой.
- Позвольте напомнить вам, сенаторы, что во время долгой войны с килрати Пограничные Миры были сильным союзником.
Еще один сенатор вскочил, чтобы прервать адмирала.
- А теперь они нападают на нас!
Таггарт вздохнул. Должно быть, это полнолуние, подумал он. Похоже, эти трое после всего лишь малюсенького толчка от Толвина готовы были обвинять Пограничные Миры из принципа, а не на основании точных улик. Он посмотрел на галереи и с облегчением увидел, что многие лица выглядели гневными, другие же смотрели оценивающе или скептически.
Толвин, продолжая играть роль голоса рассудка, продолжил.
- Не позволяйте жажде мести затуманить ваш разум… - Он еще раз покосился на Таггарта и подарил тому легкую холодную улыбку. – Мы не должны забывать, кто наши друзья.
Многие присутствующие сенаторы кивнули, согласившись со словами адмирала и пропустив мини-спектакль на пьедестале.
Таггарт не сомневался, что адмирал только что пустил еще одну критическую стрелу в его сторону. Контрразведка была под началом адмирала Ричардса, а не его, но правда оставалась правдой. Контрразведка не сумела захватить килратского ренегата, Гоббса, до того, как тот предал своих союзников-людей и вернулся к своему народу. Это упущение стоило Толвину его драгоценного «Бегемота» и его надежды лично завершить войну. Толвин не скрывал своих мыслей по поводу того, что Паладин мог саботировать его проект.
- Однако, - сказал Толвин; его голос становился жестче – он говорил то, что, как думал Таггарт, и являлось его главным аргументом, - мы также должны помнить, что во время войны на границах происходили некоторые социальные и политические изменения. – Он сделал небольшую паузу. – Мы не знаем, что происходит внутри Пограничных Миров. Мы не знаем, могут ли эти налеты отражать какие-то изменения в правительствах Пограничных Миров, рост преступности на самой границе, или же это просто беспорядочные террористические акты или даже обычное пиратство. – Он снова ненадолго замолчал. – Пока мы не достанем точных улик, однако, мы должны считать, что Пограничные Миры остаются, как и были всегда… - на этот раз пауза означала небольшой налет скептицизма, - нашими друзями.
Терроризм, подумал Таггарт, представляет собой много вещей, но он никогда не бывает «беспорядочным». И все знали, что Пограничные Миры отказывались вернуть носители, полученные от Земли, долгое время после начала войны с килрати. Хмурые лица в аудитории подсказывали ему, что он не был единственным сенатором, которого посетили подобные мысли. Он слегка улыбнулся, забавляясь умением Толвина играть за две стороны одновременно.
Толвин схватил подиум обеими руками и агрессивно наклонился вперед.
- Я не знаю, кто это делает, - медленно и отчетливо проговорил он, придавая моменту драматизм, - но я выясню. А затем… я остановлю их.
Сенаторы начали аплодировать и приветственно кричать. Таггарт раз за разом бил молотком по столу, пытаясь восстановить порядок. Он подождал, пока шум не уменьшится до тихого гула, затем посмотрел на Толвина. Толвин замечательно все провел, собрав сенаторов и построив дело. Любой депутат, не поддержавший позицию Толвина, мог быть обвинен в сочувствии Пограничным Мирам или поддержке этих нападений. Никто не хотел попасть в такую ситуацию перед столькими камерами.
Таггарт понял, что у него есть два выбора: он мог либо идти по курсу толвиновской бури, либо быть снесенным ею. Решение было не слишком сложным. Он надел то, что называл «политическим лицом» – вежливое, дружелюбное выражение, которое было на лицах всех в этом зале большую часть времени.
- Адмирал, - начал он, пытаясь говорить с таким же чувством присутствия, как и Толвин. Его собственный стиль был более «народным» и не слишком подходил для подобных случаев. - …Наши отношения с Пограничными Мирами были испорчены этими, м-м-м, инцидентами. Они заявляют, что тоже пострадали от подобных нападений и озабочены тем же, что и мы. Отношения между нашим правительством и Пограничными Мирами очень натянуты, и мы хотим, чтобы эта ситуация разрешилась как можно быстрее. Время имеет большое значение.
Толвин серьезно кивнул.
- Я возьму это дело под свой личный контроль. – Он возвысил голос. – И я использую все силы, имеющиеся в моем распоряжении, чтобы найти преступников… и обезвредить их. – Он улыбнулся акульей улыбкой.
Таггарт сглотнул, представив, как Толвин направляет носители на границы, и как на это скорее всего отреагируют Пограничные Миры. Он попытался придумать, как бы замедлить развитие этой ситуации. Он открыл рот, чтобы предложить не столь заметную реакцию, затем поднял голову, испытывая неудобство от того, что все голографические камеры в Зале заседаний были направлены на него.
- Ассамблея ждет результатов вашего расследования, - неубедительно проговорил Таггарт. Он пытался направить победу Толвина в другое русло, чтобы сделать его комиссию скорее исследовательской, чем действующей. – Мы обдумаем план действий через, ммм… две недели после вашего полного доклада.
Толвин показал, что любезно принимает предложение. Таггарт знал, что Толвин получил, что хотел, и сейчас мог позволить себе любезность. Толвин слегка повернулся. Таггарт был почти уверен, что он сделал это для того, чтобы камеры лучше видели его. Он слегка возвысил голос, четко произнося слова для журналистов.
- Спасибо вам, Паладин. Когда вы служили под моим началом, я всегда знал, что могу рассчитывать на вас, - сказал адмирал. – Я принимаю ваш вотум доверия от имени Агентства Стратегической Готовности, и мы сделаем все возможное, чтобы уложиться во время, отведенное вами.
- Две недели, - сказал Таггарт, уверенный, что Толвин играет с ним, и раздраженный замечанием Толвина о том, что он когда-то был в его подчинении. Он поискал признаки самодовольства или победы в глазах адмирала, но ничего не увидел. Выражение лица Толвина осталось хладнокровным и неподвижным.
Адмирал еще раз слегка улыбнулся ему.
- Две недели.
Таггарт кивнул; Толвин повернулся к трибуне спиной. Только что Таггарта заставили согласиться на двухнедельную неизвестную операцию с неизвестными силами на потенциально взрывоопасной границе. Он лишь надеялся, что Толвин знал, какого черта он все это затеял. Для их же блага.
***
Кристофер Блейр взял гаечный ключ и посчитал до десяти. Его пальцы все еще болели в тех местах, которыми он бил по крышке аэраторного насоса, пытаясь открыть ее. Пот стекал по его лицу, смачивая рубашку и капая во внутренности насоса. Он утер лоб тыльной стороной ладони, затем собрал пальцы на переносице, попытавшись смахнуть жгучую жидкость.
Он посмотрел на голубое небо и Нефелу-1. Нефела была незначительной желтой звездой типа “G” на краю пустоты. Нефела-2 была на самой границе «зеленого пояса», области расстояний, на которых планета может вращаться вокруг звезды, чтобы на ней мог жить человек. Вторая с трудом вписывалась в этот критерий; биосфера лишь с большой натяжкой была пригодной для жизни человека. Основной статьей экспорта планеты были песок и редкоземельные металлы, а сельское хозяйство лишь обеспечивало местных жителей овощами.
Блейр выбрал это место из-за его изолированности, так же, как и большинство других эмигрантов. Его ближайшим соседом была группа дзен-буддийских монахов, чьими хобби, похоже, были медитация и оставление его в покое.
Большое поле зрения было самым сложным, к чему ему пришлось привыкать на Второй. Видеть все до самого горизонта на палубе корабля-носителя было просто невозможно. Лишь спустя достаточно долгое время он решил, что ему нравится иметь достаточно свободного пространства, чтобы развести руки в стороны.
Также на Нефеле были воздух, который никогда не проходил через искусственный освежитель, вода, у которой не было привкуса химикатов, и пища, которую готовили не из отходов. По сравнению с Флотом, это был рай.
Или, по крайней мере, он себя в этом убеждал. Каждый день.
Он посмотрел на свои покрытые соляной коркой часы. Было всего 9 утра по местному времени, но температура уже была выше 42 градусов по стоградусной шкале. Он подозревал, что еще до полудня она поднимется до 45 градусов. Это заключение не потребовало каких-то логических рассуждений – температура на Второй каждый день поднималась до 45 градусов.
Страшная жара снова привлекла его внимание к делу, которое нужно было срочно сделать. Сломанный насос должен был выкачивать воду из водоносного слоя, находившегося глубоко под фермой, и направлять ее в пористые трубы под землей. Тогда вода попадала бы в почву вокруг растений, давая им драгоценную влагу, с помощью которой они выжили бы в пустынных районах Нефелы. Потеря либо насоса, либо его всасывающей силы могла потребовать замены системы, дорогой и сложной процедуры. А его растения тем временем засохнут на жестоком солнце.
Блейр приставил ключ к сломанному соленоиду, сняв его всего лишь за вдвое больший срок, чем было сказано в руководстве пользователя. Он заменил его, предварительно уронив новую запчасть в песок, а затем ударившись рукой. Наконец он закрыл панель. Насос начал шуметь и щелкать, запуская внутреннюю диагностическую программу, затем на маленьком экране появилась надпись «СИСТЕМА ГОТОВА».
Блейр скрестил пальцы и нажал кнопку запуска. Машина начала качаться и трястись – старый двигатель на солнечных батареях попытался повернуться. «Ну, давай, ты, старый кусок…», - сказал он, но не договорил – насос начал работать. Он с облегчением выдохнул, затем безнадежно опустил руки – машина снова отрубилась.
Он проверил диагностический экран. На нем светилось «ОТКАЗ СИСТЕМЫ».
- Не шутишь? – проворчал он. Он взял гаечный ключ и снова пошел в атаку на соленоид, то крепче, то слабее закрепляя его в гнезде, чтобы попытаться наладить контакт, затем снова нажал кнопку запуска. Машина было включилась, зашипела и выключилась окончательно.
Блейр разочарованно вздохнул и окинул взглядом примерно гектар насаждений, окружавший его. Растения засохнут к ночи, если к ним не подать воду, но обычный полив отпадал. Вода, которую вылить на растения в течение дня, либо немедленно испарится, либо послужит линзой, собрав солнечный свет и еще более поспособствовав засыханию зелени. Ему нужно было привести в действие насос, и как можно быстрее, иначе всем его насаждениям придет конец.
Он подумал, что уже многое сделал, выжав столько жизни из пустыни, сколько удалось ему, не имея практически никакого опыта. Это казалось такой прекрасной идеей в то время… проводить дни, создавая жизнь вместо того, чтобы уничтожать ее. Однако процесс оказался полон сердечной и физической боли. Блейр не мог понять, гордится ли он тем немногим, что сумел сделать, или же жалеет, что вообще взялся за это.
Он опять встал на колени около аэратора и начал запихивать гаечный ключ в гнездо соленоида. Внезапно ему пришло в голову, что, должно быть, новая запчасть была бракована. Он не подумал о том, что ее стоило протестировать перед установкой. Блейр выругался. Это был бы уже не первый раз, когда Фермерское Бюро присылало ему новую запчасть в сломанном состоянии.
Он попробовал еще раз запустить двигатель. Двигатель снова фыркнул и отключился. В этот раз отказ сопровождался странным звуком, похожим на глотание. Блейр злобно выругался, увидев на дисплее надпись «НАРУШЕНА ЦЕЛОСТНОСТЬ СИСТЕМЫ – ПОТЕРЯ ДАВЛЕНИЯ В ТРУБЕ». Теперь у него не было иного выбора, кроме замены насоса. Он потеряет значительную часть своих насаждений до того, как его заменят.
Он с проклятием отшвырнул гаечный ключ и зашагал к неухоженному домику, в очередной раз замечая, что сооружению не помешала бы лишняя порция краски. Ему, правда, не хотелось делать что-то, кроме осознания того, что это все же нужно сделать. Его неотложные дела не включали покраску дома, особенно при адской жаре Нефелы. Идея нанять для этой работы кого-нибудь из местных была смешна. Не то, что он мог бы оплатить ее, - вряд ли ему удалось бы хотя бы упросить кого-нибудь этим заняться.
Блейр поднялся по ступенькам и зашел в дом, чтобы вызвать ремонтную бригаду. Большая комната была скорее в беспорядке, чем грязной, а все горизонтальные поверхности были заняты всякого рода памятными вещами. Стены не были украшены ничем, кроме старых двухмерных фотографий товарищей (многие из них давно погибли), его похвальными грамотами и уведомлениями о повышении и разным антиквариатом, собранным за двадцать лет войны. Комната выглядела, устало заметил он, словно экспонат военного музея. Каким она в своем роде являлась.
Блейр прошел к холодильнику, стоявшему рядом с мягким креслом, и достал оттуда банку пива. Он приложил ледяной пластик к вспотевшему лбу, облегченно вздыхая от чувства холода на горячей коже, затем осмотрелся в поисках голографического почтового устройства, но не нашел. Он решил, что сейчас не в том настроении, чтобы искать его. Фермерское Бюро могло и подождать. Видит Бог, подумал он, они заставят меня ждать, если я позвоню.
Он плюхнулся в кресло, окруженное кучей журналов и книг, а также мусорной корзиной, наполовину заполненной пустыми банками из-под пива и картонными коробками из-под еды.
Пульт управления голографическим телевизором все еще лежал на подлокотнике кресла. Блейр взял его и бездумно включил телевизор. Канал новостей, похоже, передавал вести с Земли. Он проверил название в углу экрана. Это было задержанное сообщение из Зала Собраний на Земле, и оно было записано лишь два дня назад. Блейр поднял брови от удивления. Такая короткая задержка говорила о том, что новости должны быть очень важными. Нефела была настолько далеко от Земли, что записи, которые доставлялись туда, были обычно десятидневной давности или даже старше. Он растянулся в кресле и открыл банку с пивом, интересуясь, что же на этот раз скажет правительство.
Блейр включил звук. Голос дикторши зазвучал из множества колонок, которые должны были быть установлены на стенах, но вместо этого валялись на полу.
- …И нам сказали, - прозвучал ее горячий юный голос за кадром, - что сам Адмирал Толвин от имени Агентства Стратегической Готовности обратится к Ассамблее на этом заседании. В приемной Председателя Ассамблеи Таггарта нас информировали, что пока не могут сообщить тему выступления адмирала Толвина, но из высокопоставленных источников мы узнали, что обращение адмирала будет посвящено налетам на транспорты Конфедерации, скорее всего, совершенным силами Пограничных Миров. Вам слово, Мигель.
Блейр глотнул пива и громко рыгнул, пока ученые мужи на экране наперебой пытались предсказать, что же скажет Толвин. Камеру снова навели на Таггарта, казавшегося немного заскучавшим. Паладин неплохо устроился, подумал Блейр. Усы и волосы Таггарта были еще скорее светлыми, чем седыми, а морщины под глазами стали немного глубже. Блейр решил, что жизнь политика ему весьма к лицу.
Таггарт посмотрел на часы и начал стучать молоточком, пытаясь призвать собрание к порядку. Блейр заметил, что поначалу получалось это у него не очень. Наконец зал затих, и Блейр услышал, как Таггарт представляет Толвина. Блейр снова засмеялся – похоже, Паладин окончательно потерял свой акцент. Ему всегда казалось, что шотландский выговор Таггарта был притворным. Картавый шпион не очень подходил к представлениям Таггарта о секретном агенте.
Смех Блейра утих, когда к подиуму вышел адмирал, сверкая наградами и регалиями на парадной униформе. Вид Толвина вызвал у Блейра противоречивые чувства. Адмирал когда-то считал Блейра предателем, или, что еще хуже – некомпетентным, из-за потери «Когтя Тигра». С тех пор Блейр доказал, что Толвин был не прав, в основном выполнив львиную долю его же самоубийственных миссий.
Блейр считал репутацию Толвина как человека, рискующего чужими жизнями, не полностью отражавшей действительность. Готовность адмирала пожертвовать кем или чем угодно, чтобы добиться своей цели, долгое время прославлялась в популярной прессе. Он был «человеком, всегда доводившим дела до конца».
Блейр часто попадал на место одного из тех, кого должны были принести в жертву; это была единственная почесть, которую он не слишком жаловал. Ему всегда удавалось возвращаться. Многим его друзьям, также летавшим по приказам Толвина, не так повезло. Толвин выиграл больше, чем потерял, несмотря на все похоронки. Адмирал, по крайней мере, насколько знал Блейр, никогда не чувствовал раскаяния за тех, кто погиб в его операциях.
Он без особого впечатления слушал, как Толвин излагал свой план – послать большую экспедицию на границу. Не слишком много событий произошло со времен Килратской Войны, и, без сомнения, Толвин искал действия. Он засмеялся. Старый боевой конь пытался найти причину, чтобы вывести свои носители.
Новости показывали, что эти налеты были не более чем булавочными уколами. Реакция Толвина показалась ему более схожей со стрельбой из пушки по воробьям, чем с военной операцией, если только пресса не принижала реальную опасность. Блейр пожал плечами. Затем он громко расхохотался, когда Толвин заставил Сенат предоставить ему ударный отряд. Если Толвин хотел гоняться за пиратами с боевым флотом, Блейра это вполне устраивало. Единственное, что обеспокоило его – то, как легко сдался Паладин. Таггарт оказался едва ли не главным агитатором Толвина – помог выписать адмиралу карт-бланш для его личной маленькой войны. Блейр задумался, что это сулит в будущем. Военные, через адмиралтейский суд и закон военного времени, забрали очень много гражданских прав во имя защиты человечества от килрати. Блейр видел, как правительство использует один предлог за другим, чтобы замедлить переход назад, к полностью гражданскому управлению. Блейр не думал, что Паладин, сам бывший военный, как-то поможет гражданскому правительству вернуть его прерогативы. Это отречение, похоже, подтверждало его рассуждения.
Из глубины комнаты раздался звон, отвлекший его от размышления. Он поднялся, допил пиво и начал копаться в грудах вещей в поисках пульта от устройства связи. Блейр пожалел о попытке как-то прибраться в этом беспорядке: единственное, чего он добился – двигал кучи с места на место до тех пор, пока не забыл, где что вообще лежало.
Он смотрел в ящиках стола и между диванными подушками, в грудах грязной одежды, кучах книг и журналов и стопках распечаток. Устройство связи снова зазвонило, наконец-то задав ему верный курс поисков. Он нашел голографический коммуникатор, оказавшийся спрятанным под статьей об эффективных стратегиях посадки растений и толстой стопкой газет.
Он проверил устройство и поднял брови от удивления. На дисплее было написано: «Входящие – с планеты». Он перевернул ящик, пытаясь вспомнить, как он работает. Блейр не помнил, второе это было или третье полученное сообщение с тех пор, как он купил это место, но он не получал настолько много почты, чтобы попытаться научиться обращаться с устройством. Он нажал одну из кнопок на боку устройства. В комнате потемнело; кусок стены отъехал назад, за ним обнаружился голографический экран.
На нем появилось лицо Рейчел Кориолис, размытое и потрескавшееся – эту пленку уже проигрывали раз сто.
- Крис, - сказал ее голос. – Я так больше не могу. Я не хочу прожить всю жизнь в таком захолустье, и я не могу смириться с тем, как ты заполз в эту бутылку. – Она глубоко вздохнула; казалось, что она вот-вот расплачется. – Ты не позволишь мне помочь тебе, а я так жить не могу. – Она опустила глаза. Запись превратила ее голос в скрипучий шепот. – Крис… я люблю тебя, но… прощай… - Ее изображение исчезло.
- Черт, - пробормотал Блейр. – Я думал, что стер эту запись.
Он снова посмотрел на пульт управления и нажал другую кнопку. Изображение на экране начало прыгать и мерцать, затем успокоилось, и на экране появился ухмыляющийся Тодд Маршалл. Блейр застонал.
- Тебе того же, приятель, - саркастически сказал Маршалл, осматривая часть комнаты, которую мог видеть через приемник Блейра. – Неплохое у тебя тут гнездышко. Мне нравится такой холостяцкий стиль. – Он снова посмотрел на Блейра. – Надеюсь, ты выгоняешь коз на улицу до того, как ложишься спать.
Блейр остался спокоен.
- Привет, Маньяк. – Он посмотрел на погоны Маршалла и с удовлетворением отметил, что тот все еще оставался майором. – Извини, что так вышло с твоим повышением. – Он не слишком пытался скрывать неискренность в голосе.
Похоже, флот решил, что давать звание полковника пилоту, чей позывной идеально описывал его психическое состояние, - не очень хорошая идея. Впервые в жизни Блейр был согласен со штабистами. Маньяк бросал слишком многих ведомых, чтобы доверять ему целую эскадрилью.
Лицо Маньяка сардонически скривилось; Блейр ненавидел это выражение лица.
- Да, точно, сейчас, когда всем заправляют любители, нам, профессионалам, становится все сложнее продвигаться вперед. Я должен был получить эскадрилью.
Блейр по-прежнему сохранял спокойствие на лице, не собираясь давать Маньяку никаких шансов. Он проверил исходный код вызова, подтвердивший, что он пришел с планеты.
- Что тебя привело в такие дали?
- Я просто пролетал мимо, - с долей сарказма ответил Маньяк, - и почувствовал запах свиней. Ну вот я и сказал себе: «Интересно, а чем сейчас занимается великий Бич Килраха?» Так что я решил тебя проведать. – Его улыбка стала неприветливой. – Знаешь, шеф, большинство отставных летунов выбирают себе славные профессии, скажем, выпивку и беготню по бабам. – Он ненадолго замолчал. – Но фермерство – это совсем уж позорно. – Маньяк закончил фразу усмешкой.
Блейр, не слишком вдохновленный беседой, положил палец на кнопку отключения и поднял пульт так, чтобы Маньяк смог его увидеть.
- Если это просто дружеский звонок, - сказал он, - тогда я тебя разочарую – я стал жутким нелюдимом.
Маньяк поднял руку; его выражение лица стало серьезным.
- Послушай, отчаянный малый, мы должны встретиться в космопорте. Я буду в столовой. Нам нужно поговорить.
- Мы сейчас разговариваем, - ответил Блейр. Маньяк покачал головой.
- Нет, так не пойдет. Этот канал могут прослушивать. Это важно, слишком важно, чтобы это узнал кто-то еще. – Он сделал паузу. – Послушай, множество жизней стоит на кону. Я должен непременно с тобой увидеться. – Он ухмыльнулся. – Так что, может быть, ты найдешь для меня местечко в своем напряженном расписании?
Блейр ненадолго задумался, затем кивнул.
- Хорошо, я выслушаю тебя. – После недолгого молчания он продолжил: - И лучше бы это была не шутка.
Голограмма исчезла в вспышке статического электричества, оставив Блейра в темной, слегка затхлой комнате. Он сел назад в кресло и долго там сидел, затем поднялся и вышел на крыльцо. Блейр посмотрел на свои насаждения, затем отвернулся и вошел в дом – паковать вещи.

Блейр спустился по трапу челнока, довольный тем, что удалось в последнюю минуту успеть на межконтинентальный рейс. Запах ужасно горячего воздуха просачивался через стыковочный воротник, соединявший пешеходную дорожку с бортом атмосферного челнока. Он направился к порту и попал в ледяной порыв ветра из кондиционера. Блейр содрогнулся от внезапной перемены температуры, удовлетворенный, что хотя космопорт Нефелы был лишен практически всех удобств, у него были хотя бы посадочный док и «воротник» для маленьких кораблей. Он был уверен, что в ином случае расплавился бы до того, как успел дойти до космопорта. Блейр чувствовал, что ему нужно выпить чего-нибудь холодненького, пока его не хватил удар.
Космопорт находился на экваторе Второй, где к стартовой скорости кораблей прибавлялась еще и скорость вращения планеты, облегчая взлет. Дом Блейра был в гораздо более пригодных для жизни южных широтах, где асфальт по крайней мере не обугливался и не растекался. Он решил идти в порт как можно быстрее, чтобы избежать жары.
Блейр быстро заключил, что космопорт не слишком изменился со времен его последнего посещения. Он поднялся по покрытому грязью трапу челнока и прошел мимо маленького запыленного окошка, выходившего на небольшое поле, ненадолго остановившись, чтобы глянуть через плотный плексиглас.
Небольшие транспорты заполнили одну сторону поля, их очертания колебались в жарком воздухе. Три посадочных круга, цементные основания которых были изранены множеством выхлопов из корабельных двигателей, обозначали зону, где улетавшие корабли ожидали взлета. Пара закрытых грузовиков укладывала груз в грязный, украшенный полосками дыма атмосферный транспорт, обретавшийся возле единственной взлетной полосы. Очертания полудюжины оставленных кораблей занимали дальнюю часть поля.
Челнок позади него поднялся на уровень земли; его поднял небольшой лифт, обслуживавший пассажирскую зону. Он медленно проехал к зоне вылета. Блейр задумался, как лучше будет добраться домой после разговора с Маньяком, затем понял, что ему уже все равно. Он был здесь, и этого было достаточно. Он отвернулся от окна, перекинул полетную сумку через плечо и направился в сторону вестибюля.
Внутренняя часть космопорта Нефелы была построена вокруг торговой зоны, где находились офисы местных транспортных компаний, маклера, пара потрепанного вида магазинчиков и несколько ресторанов и баров. Она была выполнена в живых пастельных тонах, которые одновременно скрашивали мрачные тона окружающей пустыни и делали видимой малейшую частицу грязи. Пол был покрыт каким-то толстым пластиковым ковром, местами проеденным старостью до дыр.
Он направился в сторону столовой, уверенный, что ее никуда не перенесли. Пилоты собирались в барах для космонавтов, обычно расположенных на расстоянии плевка от главных ворот космопорта, если не прямо в его помещении. На Нефеле достичь этого было еще легче, потому что все сооружения в порту были размещены очень близко, чтобы уменьшить количество воздуха, нуждавшегося в охлаждении.
Столовая оказалась кабачком, расположенным у дальней стены небольшой площади, отходящей от главной. Похоже, она делила место с ломбардом и чем-то, что показалось ему то ли борделем, то ли отелем, если не являлось обоими сразу. Он крепче прижал сумку к плечу и направился к входу.
Блейр вошел во внешний альков, и в его уши ворвался шум пестрой толпы. Он поднял глаза и увидел часы, показывающие местное время. Одиннадцать-тридцать, а местечко уже забито до отказа. Он положил сумку в шкафчик для хранения и убрал в карман ключ, прежде чем войти в сам бар. Примерный план состоял в том, чтобы быстро осмотреться и найти хороший столик до того, как придет Маньяк. Над дверью мерцала надпись «ПРОНОСИТЬ ОРУЖИЕ ЗАПРЕЩЕНО».
Блейр прошел через внутренние двери и огляделся. Здесь во время войны собирались пилоты перед долгими патрулями и транзитными перевозками. Стены были украшены двумерными изображениями истории военного искусства, от примитивных пропеллерных самолетов до ультрасовременных истребителей и бомбардировщиков. Безделушки и пилотские сувениры лежали на многочисленных полках. С низкого потолка свисали модели, рассеянные между вентиляторами, цветомузыкой и голограммами других машин.
Это место, как казалось Блейру, с трудом сводило концы с концами. На Нефеле никогда не было большого военного представительства, способного поддерживать собственный бар, так что ему приходилось рассчитывать на проезжающих.
Блейр еще раз оглядел бар в поисках Маньяка. Бар был переполнен бродягами из полудюжины рас и с сотни планет. Сутенеры и шлюхи всевозможных цветов и полов предлагали свои услуги рядом с бездомными ветеранами, просившими милостыню или выпивку. Несколько космонавтов в начищенных ботинках и форме одного из межсистемных лайнеров выпивали и травили байки с парой конфедератских пилотов в помятых летных костюмах. За следующим столом сидела женщина с татуированным лицом и зелеными волосами, кормившая вишнями паукообразную обезьянку, сидевшую на ее плече. Блейр ненадолго задержал взгляд на животном, размышляя, почему у него ярко-синяя шерсть – следствие мутации или обычной краски?
Мужчины и женщины, многие из них в остатках формы Конфедерации – в основном, судя по их наградам и значкам, ветераны Килратской Войны – заполняли маленькие круглые столы, окружавшие центральную зону. Многие пили или уже были пьяны, другие играли в карты или домино. Лица у всех них были скучающими и вялыми; это выражение Блейр отождествлял с людьми, которые не могли найти себе места и дела. Продавцы наркотиков работали по углам бара, предлагая товар пьяницам или сами кайфуя от собственной «дури», и иногда передвигая находившихся в коме. Менялы и карточные шулера обдирали простаков и друг друга.
Земляне стояли плечом к плечу с инопланетянами. Обитатели Пограничных Миров и смешанные расы, все они одновременно разговаривали – болтали, договаривались, спорили, дрались и пили. Шум, движения и запахи – пота, масла и блевотины – действовали Блейру на нервы.
Он поднял голову и пробрался чуть глубже в плотную толпу, достаточно глубоко, чтобы слышать обрывки разговоров. Все чего-то искали – денег, секса, власти, возможности улететь с планеты или свои украденные вещи. У всех них было какое-то желание, которое они стремились исполнить, и были готовы, иногда даже слишком, торговаться.
Блейр прошел в центр комнаты, переложив паспорт и кредиты в передние карманы, затем снова огляделся в поисках Маньяка.
Он устало покачал головой. Слишком многое изменилось с тех пор, как он заперся на своей ферме, чтобы он мог легко совладать с этой ситуацией. Блейр прошел к бару в поисках спокойного места для обдумывания следующего шага. Бармен, увидев, как он положил локти на дешевое пластиковое покрытие стойки бара, поставил перед ним стакан и налил туда чего-то крепкого.
Блейр удивленно поднял глаза.
- Я ничего не заказывал.
Бармен пожал плечами.
- Я здесь подаю только один напиток. Подумал, что именно за этим вы и пришли.
Блейр посмотрел на янтарную жидкость, затем осторожно понюхал ее и сморщился, почувствовав запах алкоголя. Он поднял стакан и отпил; это был его первый виски с тех пор, как ушла Рейчел. Он слегка кашлянул, когда напиток обжег его глотку. Виски, возможно, был жуткого качества, но тем не менее он был лучше, чем самогонка, подававшаяся на большинстве кораблей, и гораздо лучше, чем пойло, которое он привез с собой.
Блейр прочистил горло.
- Сколько с меня? – спросил он, показывая на стакан.
- Один двадцать, - ответил бармен. – Только стандартные кредиты. Никакого мусора из Пограничных Миров. – Он посмотрел на Блейра, изучавшего стакан. – Дешево отдаю.
- Для этого любая цена дешева, - кисло ответил Блейр, протянув кредитку бармену. Бармен отсчитал сдачу, затем с надеждой глянул на Блейра.
- Не поможете на чай?
Блейр задумался.
- Могу помочь советом: вчерашний чай хуже яда змеи.
Бармен вернул ему кредитку и ушел с кислой миной на лице.
Блейр хотел развернуться, чтобы снова оглядеть бар, когда кто-то внезапно налетел на него; часть напитка выплеснулась на рукав Блейра. Он быстро убрал стакан от одежды, поворачивая голову, чтобы хорошенько выругаться на того, кто его толкнул, но богохульство замерло на губах. Седой ветеран в рванье, бывшем когда-то униформой Конфедерации, смотрел на него затуманенными глазами. От него воняло дешевым виски и чем-то совсем уж неизысканным.
Ветеран вытер рот тыльной стороной грязной руки и попытался сфокусировать взгляд на Блейре.
- Эй, парень, - проговорил он, - можешь угостить ветерана выпивкой?
Блейр посмотрел на комбинезон старика. Погоны когда-то были сорваны, оставив темные следы в тех местах, где они защищали материю от выцветения. Блейру показалось, что он узнал некоторые очертания.
- Ты был летчиком?
Ветеран гордо выпрямился и посмотрел Блейру в глаза.
- Да, - ответил он, - начинал в орудийном расчете «Бродсворда». Потом стал пилотом и летал на них.
- Что случилось? – спросил Блейр. Ветеран вздохнул, пахнув перегаром в лицо Блейру.
- Я человек необразованный, академиев не кончал, так что потерял свое место при «сокращении сил» после войны. – Он пожал плечами, его лицо одновременно выражало боль и унижение. – Я летал на старушке «Либерти» девятнадцать лет. Был на ней с самого ввода в строй. Это должно было как-то считаться, знаешь ли… - Он отвернулся и поник головой. – Бедная девочка… я имею в виду «Либерти». Она храбро сражалась и тоже внесла свой вклад в победу, знаешь ли, а потом ее списали на металлолом. Словно она была ничем.
Блейр сочувственно кивнул.
- Да, это настоящий ад. – Ветеран внимательно посмотрел на Блейра. – Я служил на «Конкордии», - продолжил он, - так что я знаю, что такое потерять корабль.
Ветеран согласно кивнул, словно принимая Блейра в члены клуба.
- Скажи, ты не знаешь, не набирают ли какие-нибудь космонавты команду?
Блейр покачал головой.
- Увы, нет. Почему бы тебе не пойти в агентство по найму?
Ветеран пожал плечами.
- Там ничего нет. Коты очень хорошо погонялись за нашими транспортами ближе к концу войны, а после потери верфей на Земле и остановки войны было построено не слишком много новых. Все свободные места заняты капитанами и майорами, рвущимися на должность третьих помощников. – Он выглядел очень мрачно. – Это плохо, особенно для сокращенных лейтенантов вроде меня.
- Да, - согласился Блейр.
- Знаешь, - продолжил ветеран, - мы очень долго и тяжело сражались, чтобы выиграть войну, и чего теперь? Коты все еще здесь и все еще создают проблемы, еще пираты и прочая шушера. Ничего не идет так, как должно. Словно мы тоже проиграли войну. – Он многозначительно покосился на стакан Блейра. – Даже хорошего виски нигде не достать. – Он показал на янтарную жидкость. – Ерунда какая-то.
Блейр открыл было рот, чтобы ответить, но ветеран прервал его.
- Цены на все растут. Как будто все разваливается на части.
Потому что это так и есть, подумал Блейр. Война продолжалась так долго, что обрела собственную жизнь. Он и не понимал до того, как ушел в отставку и начал жить на гражданке, насколько экономика была «заряжена» на войну. Это, если добавить еще и разрушительную атаку килрати на главные планеты, все военные расходы и потерю лучшей части человечества, забрало все немногие ресурсы, способные поддержать экономическую инфраструктуру.
Ветеран напряженно глядел на Блейра.
- Послушай, приятель, если я уже достал тебя…
- Нет, - ответил Блейр, - извини. Я думал о… старых друзьях. Товарищах, понимаешь? – Это был самый безопасный ответ из тех, что пришли ему в голову.
Ветеран кивнул, снова вытирая рукавом рот.
- Я не хотел столько болтать, - сказал он, - это просто… ты проводишь всю жизнь, работая ради чего-то, работая ради победы, вот что. Потом мы получили ее – и что теперь? Они выкинули нас всех, сказав, что мы должны найти работу – как будто это возможно. И теперь они говорят, что мы должны тоже вносить свою лепту. – Его выражение лица стало горьким. – Словно мы ничего не сделали до этого.
- Что же, - ответил Блейр, пожимая плечами, - мне кажется, что никто даже и не думал о том, что случится, если мы победим. Мне кажется, что мы столько времени думали исключительно о выживании, что никогда не перестанем думать о том, что произойдет после того, как мир снова нарушится. – Он стиснул зубы. Может быть, мы должны были понять, подумал он, что попробовали немного этого состояния во время перемирия с килрати, до их внезапного нападения на Землю. Но тогда у нас была индустрия Земли и Внутренних Колоний, чтобы вынести хотя бы часть этого груза… а сейчас они превратились в пепел.
Ветеран прокашлялся.
- М-м-м, - проговорил он, - насчет выпивки…
- Конечно, - ответил Блейр. Засунув руку в карман за бумажными деньгами, он увидел в толпе Маньяка. Майор выглядел, как всегда, напряженным, причем до крайней степени – обычно такой вид у него был, когда он заигрывал с женщинами.
Блейр немного подумал, потом достал банкноту в пять кредитов. Это было не слишком много денег, но ветеран на них мог по крайней мере хорошо пообедать и принять душ, если не снять комнату. Он положил деньги в руки удивленного мужчины.
Ветеран попытался отказаться.
- Нет, - сказал Блейр. – Возьми их. От одного выжившего другому.
Ветеран нахмурился и неохотно принял щедрый дар.
- Спасибо, приятель, - сказал он, затем уставился на Блейра. – Извини, я не запомнил, как тебя зовут.
- Смит, - с мрачной улыбкой солгал Блейр. Его имя было слишком знаменитым, чтобы бросаться им на каждом углу. Он быстро отошел от бара в поисках Маньяка и девушки. Сделав всего несколько шагов, он увидел, куда Маньяк утащил ее. По ее лицу Блейр понял, что ей не слишком понравился его подход. Он засмеялся про себя. Если я успею подойти вовремя, подумал он, направляясь в сторону бывшего коллеги, я, может быть, сумею исполнить свой гражданский долг и спасти его от очередного провала.
Блейр уже был готов похлопать Маньяка по плечу, когда пилот наклонился к женщине.
- Ну, крошка, что скажешь? У меня есть отличная комнатка для нас.
Женщина скривила губы, словно только что откусила половину лимона. Блейр присвистнул, увидев, как она дала Маньяку оглушительную пощечину и убежала прочь. Блейр понимающе улыбался, когда Маньяк повернулся к нему. Тодд Маршалл печально потирал щеку.
- Удивительно, насколько непатриотичными стали женщины, как только закончилась война, - весело сказал Маньяк. – Все, что я сделал – предложил ей слегка поднять мой боевой дух.
- Помнится мне, - сухо ответил Блейр, - что этот способ работал не лучше и во время войны.
Маньяк подарил Блейру свою коронную ухмылку.
- Попытка – не пытка. – Он пожал плечами и показал подбородком в сторону бара. – Что это был за пьяница?
Блейр состроил кислую мину.
- Пилот-бомбардировщик. Попал под сокращение. Никаких реальных шансов, так что он ошивается здесь и выпрашивает выпивку.
Маньяк кивнул.
- Сокращение лишило нас даже большего количества хороших людей, чем кошки. – Он снова пожал плечами. – Жить стало трудно, особенно тем, кто отдал все ради войны и всего этого лишился.
Блейр снова оглянулся на бар, углубляясь в себя.
- Знаешь, Маньяк, когда я был ребенком, я думал, что космос – это самое хорошее место. Он обозначал возможность. Колонии росли невероятно быстро, экономика была в хорошем состоянии, и даже война была интересной вещью – сражением с инопланетянами за судьбу человечества. Сейчас, похоже, мы чего-то потеряли. Космос стал таким же, как и любое другое место – еще одной помойкой.
Маньяк уставился на Блейра так изумленно, словно тот только что начал цитировать килратскую брачную поэзию.
- Полковник, - сказал он, делая достаточный акцент на звании Блейра, чтобы показаться непочтительным, - ты уверен, что не слишком долго пробыл на этой ферме?
Блейр был не в настроении болтать.
- Ферма – это мирная жизнь, майор. Тихая. Безмятежная. Стабильная. С дзен-буддистами по соседству. Тебе бы она не понравилась.
Маньяк злобно засмеялся.
- Я всегда говорил, что ты быстро ослабеешь на гражданке. Но я не ожидал, что у тебя это начнется с головы.
Громкий звук удара не дал Блейру ответить. Он повернулся в кресле, чтобы увидеть источник грохота, и увидел мужчину в черном летном костюме и с рыжеватыми волосами, стоявшего перед перевернутым креслом. Он схватил ветерана, с которым только что говорил Блейр, за воротник. Блейр не слышал разговора между ними, но он увидел, как темный человек врезал ветерану запястьем в лицо. Ветеран завалился назад и упал на стол. Молодой пилот подошел к стонущему ветерану и сначала ударил его по бедру носком ботинка, затем в живот, когда тот свалился на пол.
Блейр быстро огляделся в поисках вышибалы. Никто не выглядел желающим помочь старику. Блейр вскочил и бросился на помощь еще до того, как подумал о последствиях. Темный размахнулся и врезал ветерану ногой в печень, когда к ним подбежал Блейр. Блейр схватил мужчину за плечо и развернул его лицом к себе.
- Достаточно, - начал говорить Блейр, но застыл, увидев, как мужчина распахивает летную куртку. Он успел увидеть табличку с его именем, когда тот достал короткую черную рукоятку из ножен на поясе. Пилот нажал на кнопку, и красная бесплотная точка появилась примерно в десяти сантиметрах над наконечником.
- Лазерный нож! – крикнул кто-то справа от Блейра.
Блейр почувствовал, как напрягаются мышцы. У него был очень маленький опыт обращения с любыми ножами, тем более с такими опасными, как этот. Все, что он знал – то, что лазерный нож – это колющее оружие, которое также могло вызывать сильные ожоги кожи в зависимости от того, острием наносился удар или «лезвием». Он поднял взгляд и посмотрел прямо в холодные синие глаза темного человека.
Его противник держал нож низко, направив наконечник в живот Блейру. Он двигал нож взад-вперед, описывая острием восьмерки. Блейр не сомневался, что тот точно знает, как пользоваться этим оружием.
Он попытался вспомнить собственные тренировки по рукопашному бою. Все, что пришло ему в голову – следить за поясницей противника, центром тяжести. Противник усмехнулся, заставив Блейра снова поднять глаза. Рыжий мужчина улыбнулся, холодно разъединив губы.
- Не очень хороший выбор, дружище, - сказал он. – Я не люблю, когда меня трогают.
Он взмахнул ножом, целясь в корпус Блейру. Блейр сделал блок, скрестив руки ладонями вниз около живота, но слишком поздно понял, что замах темного был ложным. Он начал было отклоняться назад, когда мужчина с разворота ударил его кулаком в висок. Блейр отшатнулся назад, в его глазах заплясали звезды. Затем он отклонился вправо, пытаясь избежать второго удара.
Это снова было обманное движение – в этот раз нападавший с размаху ударил его ногой в голову. Блейр сумел вовремя подставить под удар руку, сумев заблокировать его, но рука онемела. Удар потряс его, выведя из равновесия; он ударился лицом в отделанную пластиком цементную стену. Блейр увидел пятно крови.
Мужчина подошел сзади и ударил его под колени. Блейр сложился, словно аккордеон, и начал сползать на пол, поворачиваясь во время падения. Противник поймал его за горло и прижал спиной к стене. Блейр вздрогнул от удара и попытался схватить его за руку. Шум в баре затих, когда мужчина начал сдавливать горло Блейра, перекрывая доступ воздуха.
Блейр почувствовал, как опухает его лицо; кровь, пойманная хваткой противника, начала впитываться в его кожу. Он бесполезно зацарапал руками стену; воздух закончился. Блейр, чувствуя, что его глаза вот-вот лопнут, отчаянно оглядел бар. Посетители, отвлеченные дракой от своих дел, безмолвно наблюдали. На их лицах отображалась вся гамма чувств – от скуки до жажды крови. Бармен прекратил полировать стакан, но тоже не попытался помочь.
Рыжий наклонился чуть ближе.
- Я не люблю, когда меня трогают, - тихо повторил он, ослабив хватку достаточно, чтобы Блейр сумел вдохнуть глоток воздуха. – И мне не нравится, когда другие люди вмешиваются в мои личные дела.
Он поднял лазерный нож, показав Блейру красную точку, приближавшуюся к его горлу.
- Это дорого тебе обойдется.
Он улыбнулся, его тонкие губы обнажили ряд белых зубов. Эта улыбка показалась Блейру смертоносной. Он снова начал сжимать пальцы на горле Блейра. Блейр отчаянно пытался освободиться. Он почувствовал, как его язык высунулся изо рта, а по щеке потекла струйка слюны. Его лицо стало горячим, а каблуки стучали по стене.
Темный поместил лазерный нож под подбородок Блейра, когда его голова внезапно дернулась влево. Маньяк вошел в размытое поле зрение Блейра, он засунул мощный лазерный пистолет в ухо мужчины. Маньяк жестоко втыкал пушку все глубже, улыбаясь. Блейр увидел, как спутники темного человека поднялись со своих мест и пошли на Маньяка.
- Так-так, - сказал Маньяк, засовывая пистолет все глубже в ухо мужчины. Он запахнул его куртку, открыв табличку с именем. – Я никого не убивал уже неделю, мистер… ммм… Сизер, а ведь очень хочется. – Он глянул на сопровождающих, затем продолжил. – Если вы, ублюдки, не отойдете от меня, мы узнаем, насколько хорошо паленые мозги вашего босса впишутся в интерьер. – Блейр заметил, что темный был совершенно не обеспокоен сложившейся ситуацией. Ледяные синие глаза моргнули, словно обдумывая возможности.
- Хорошо, дружище, - сказал он Блейру. – Отзови свою собаку.
- Ну нет, - вмешался Маньяк, - сейчас я принимаю решения. Ты должен говорить со мной. – Он подчеркнул последнее выражение, еще раз ткнув пистолетом в голову мужчины и отклоняя ее в сторону до тех пор, пока его шея не напряглась до предела. Блейр увидел первую реакцию пилота – тот сжал зубы, когда твердый металл и мушка воткнулись в его ухо. Тонкая струйка крови вытекла из его уха под воротник.
Нож исчез из вида Блейра. Темный человек медленно отпустил Блейра и поднял руки к плечам. Блейр упал на колени позади Маньяка, с шумом вдыхая воздух. Он попытался успокоить дрожащие руки, но ему это не удалось.
Маньяк отошел назад, на расстояние удара ноги. Блейр, все еще потирающий шею, заметил, как мужчина напрягается и переносит вес на ноги, как перед тем, как ударить ногой самого Блейра. Он уже собирался предупредить Маньяка, когда майор поднял пушку, вытянул руку и направил ее прямо между глаз пилоту.
- Извинитесь передо мной, - сказал Маньяк, - пожалуйста.
Мужчина недолго оценивал ситуацию, затем медленно отошел назад. Он собрал своих спутников незаметными жестами и отступил.
- Мы еще встретимся, - сказал он, глядя мимо Маньяка на Блейра, - я обещаю вам. – Он дошел до двери и покинул бар вместе со своими сопровождающими.
- Ну, - сказал Маньяк, его голос был наполнен одновременно забавой и отвращением, - это уже вообще. Вот я воткнул свою пушку прямо ему в ухо, тем не менее, я даже время у него не могу спросить. – Он посмотрел на Блейра. – Он что, твой приятель? – Его глаза расширились.
– Полковник, - сказал он, - ты бледный, как привидение. Если бы я не знал тебя, я бы решил, что ты испугался. – Он немного помолчал. – Черт, ты действительно испугался.
Блейр попытался успокоить прыгающее сердце. Он несколько раз сглотнул.
- Не знаю, - слабо проговорил он. – Он был очень быстр, быстрее меня. Он застал меня врасплох, Тодд, и я ничего не мог с этим поделать. Такого со мной раньше никогда не было. – Он дотронулся до губы. Рука оказалась в крови. Похоже, понял Блейр, он порезался, когда рыжий ударил его об стену.
Лицо Маньяка, как показалось ему, отражало одновременно сочувствие и презрение. От этого Блейр почувствовал себя еще хуже. Маньяк открыл было рот, чтобы сказать что-то, потом жестом пригласил Блейра следовать за собой. Он выглядел обеспокоенным.
- М-м-м, полковник, - неуверенно проговорил он, - может быть, стоит закончить с этим? Может быть, тебе стоит вернуться на ферму кормить свиней?
- Закончить с чем? – спросил Блейр.
Маньяк пожал плечами.
- Послушай, я искал полковника Блейра, героя войны, разнесшего в куски Килрах – мистера Сердце Тигра. Я просто скажу им, что не смог его найти.
Блейр почувствовал, что начинает злиться.
- Маньяк, ты позвал меня сюда. Какого черта ты от меня хочешь?
Маньяк снова пожал плечами.
- Думаю, это не моя проблема, что у тебя стало плохо с реакцией. – Его лицо, тем не менее, говорило об обратном, когда он показывал Блейру, куда тому сесть.
Блейр опустился в кресло и откинулся назад, пытаясь расслабиться. Его руки все еще немного дрожали от того, что он считал выбросом адреналина. Он ссутулил плечи, стараясь успокоить пульсирующие мышцы шеи.
- Ну, - сказал он, чтобы хоть как-то поднять настроение Маньяку, - что у тебя было за важное дело?
Маршалл нахмурился. Он оглянулся туда, где произошла драка, затем снова пожал плечами, словно что-то решая.
- Полковник запаса Кристофер Блейр, - сказал он, без особого успеха пытаясь изобразить официальный тон. – От имени Вооруженных Сил Запаса Конфедерации и на основании Чрезвычайного Декрета №394А, мой долг – сообщить вам, что вы снова призваны на действительную службу в ранге полковника, со всеми полагающимися выплатами, премиями и прочей хренью. – Он закончил фразу ядовитой ухмылкой и очередной фирменной шуточкой. – Желаю вам приятно провести день.
Челюсть Блейра отвисла.
- Маньяк, слышал новость? Война закончилась. Мы выиграли. А я больше в этом не участвую. Ушел в отставку.
Маньяк в который уже раз пожал плечами. Если бы Блейр был в настроении шутить, он бы непременно сострил что-нибудь насчет нервного тика.
- Уже нет.
Блейр взялся обеими руками за стакан.
- Почему я?
Маньяк развел руками.
- Не знаю. Все, что я знаю – кое-кто думает, что ты ему нужен.
Блейр наклонился к нему.
- И кто же этот «кое-кто»?
Маньяк состроил оскорбленную мину.
- Узнаешь. – Он тоже взял свой стакан, задумчиво наморщив лоб. Стараясь не смотреть в глаза Блейру, он продолжил: - Слушай, давай я сделаю тебе одолжение. Езжай домой.
- Насколько я понимаю, - огрызнулся Блейр, - сначала ты меня в это втянул, а теперь уже не хочешь, чтобы я участвовал? – Он вслед за Маньяком перевел взгляд на место драки. – Вижу, - сказал он, понимая перемену в настроении Маньяка, - ты думаешь, что я не смогу с этим справиться.
Маньяк задумчиво посмотрел на него.
- Я видел, как тебе было больно. Я видел тебя в гневе. Я видел тебя со всех возможных ракурсов, или, по крайней мере, я так думал. Я никогда не видел тебя напуганным. Я все ждал, пока ты надерешь ему задницу, но ты не сумел этого сделать. Ты просто замер. – Он вздохнул с видом человека, только что услышавшего горькую правду. – Мне кажется, что ты потерял все, что у тебя было, полковник, и привлекать тебя – ошибка.
Блейр молчал, обдумывая варианты. Больше всего на свете он хотел убраться подальше от истребителей, навсегда забыть о военной форме и самой войне. Однако два года на ферме смягчили многие острые углы и наложили определенный отпечаток на воспоминания. Его руки начали непроизвольно сжиматься, словно держа рычаг управления. Он понял, насколько сильно он хотел вернуться в кокпит – насколько сильно он хотел этого с тех пор, как ушел с фермы.
Он поднял взгляд на Маньяка.
- Когда мы вылетаем?
Маньяк почесал нос.
- Ну, - пробормотал он, - я не уверен, что мы вообще летим.
Блейр позволил лицу принять холодное выражение.
- Это решение принимаешь не ты, майор.
Маньяк посмотрел на него с непонятным выражением лица.
- М-м-м, - наконец сказал он, - я договорился о том, что нам дадут пару истребителей. Они стоят в порту, заправленные и готовые.
Блейр поставил стакан на стол и поднялся.
- Пойдем.
Маньяк фыркнул.
- Нам не надо будет заехать к тебе домой, или что-то типа того?
- Минутку, - ответил Блейр. Он достал из сумки мобильный телефон, быстро набрал номер и стал ждать ответа. Маньяк затряс головой, когда Блейр торопливо что-то сказал на непонятном языке и положил трубку.
- К чему было это все?
- Я только что сказал моим соседям-буддистам, что ферма теперь принадлежит им. Пожертвование в пользу церкви.
Блейр выдавил улыбку.
- Давай побыстрее выберемся из этой дыры.